Первая  / Темы  / Личный опыт

"По-немецки говорил..."

Текст: Мария Седова

Я пыталась учить немецкий язык давно. По натуре я максималистка и всегда пытаюсь взять верхнюю планку. В день моего двадцатилетия лучшим подар­ком стал полученный диплом — квалификация «Учи­тель немецкого языка» переполняла сердце гордо­стью. Через пару месяцев я уезжала работать по контракту в Дрезден гувернанткой — помощницей по хозяйству, и воображение рисовало радужные карти­ны насыщенного общения с немцами.

 

Мечты столкнулись с реальностью и... разбились. Я понимала мно­гое, но говорила очень мало. Сначала пыталась объясняться сама, но очень скоро поняла, что не могу больше видеть улыбающиеся лица, в глазах которых застыл немой вопрос: «А чего ты, собственно говоря, сюда явилась?» Последней каплей, переполнившей чашу моего терпе­ния, стала покупка Bratwurst (сосиски в булочке). Надо же мне было из 10 палаток, в которых торгуют иностранцы (в основном, турки и албанцы), выбрать именно продавца-немца. Замечу, что сортов подобных сосисок в Германии очень много, тогда я в них не разбиралась и выбирала только по цене.

— Eine Bratwurst, bitte! — начала я бодро.

— Moment! — услышала я, но увидела совсем другое. Продавец разогревал непонятную колбаску белого цвета. Хорошо, — подумала я, попробуем, что это такое, но на всякий случай повторила:

— Eine Bratwurst, bitte!

— Ja, ja, moment! — лицо продавца начало принимать выражение недовольства. Теплую колбаску он начал поливать горчицей, которую я ненавижу. Пришлось снова ринуться в бой:

— Ohne Senf, bitte (Без горчицы, пожалуйста!).

Если вы подумали, что продавец прекратил обильно поливать булоч­ку, то вы ошиблись. Он продолжал делать это, мило улыбаясь. Потом протянул мне и — хватило же у человека наглости — пожелал приятного аппетита. Сейчас бы подобного нахальства я не потерпела, да и за ино­странку меня уже в Германии никто не принимает. Но тогда! Решила, что свести на нет общение с немцами лучше, чем каждый раз травмировать психику. Единственным местом, где я разговаривала по-немецки, была семья.

Вскоре я пошла на курсы. Интересно, что после собеседования мне предложили посещать курсы подготовки к экзамену Zertifikat DaFS, что соответствует достаточно хорошему уровню владения языком. Это под­твердило мою гипотезу, что знаю-то я немало, вот только разговаривать с немцами не хочу. Я окончила курсы и успешно сдала экзамен. Свобод­ное общение на немецком все еще казалось мне чем-то нереальным. По­мог, как это обычно и бывает, случай.

Отметить наступление Нового года мы решили с подружкой в не­большом кафе-баре. Честно сказать, это был первый «выход в свет». До этого нам почему-то казалось, что цены в подобных заведениях слиш­ком высоки. А еще я очень смутно представляла себе общение с офици­антами. Немцы по-прежнему казались мне враждебно настроенными. Но праздник есть праздник. Мы выбрали кафе «Европа»... До сих пор, ес­ли я даже мельком слышу это название, мысли уносят меня в тот самый день. Ведь именно первого января я встретила человека, который, вор­вавшись в мою жизнь, изменил ее, научил меня мечтать и верить в луч­шее. Одним словом, я влюбилась.

С этого дня я начала говорить по-немецки. А что мне еще оставалось делать. Хотелось рассказать любимому человеку о себе, узнать как можно больше о нем. Как это ни парадоксально, но мой избранник не был нем­цем. Молодой человек с таким непривычным для меня именем Дино раньше жил в Югославии. В Германию он попал, когда на его родине на­чались военные действия. Он очень хорошо говорил по-немецки, пони­мал немного по-русски. Иногда, чтобы подбодрить меня, когда мне было грустно, пытался общаться на моем родном языке. Правда, дальше «Я те­бя люблю!», произнесенного с акцентом, дело не шло. Я начинала сме­яться, бросалась в его объятья и разом забывала о плохом настроении.

До нашего знакомства я работала целыми днями, хотя в контракте значилось «максимум 30 часов в неделю». Мне просто нечего было боль­ше делать. Подруга, с которой я познакомилась на курсах и разговарива­ла по-русски, часто была занята. Мы встречались только в выходные. А бродить по городу в одиночестве я не люблю. Мои хозяева настолько привыкли, что я всегда рядом, что моя занятость 12 часов в день остава­лась нормальным явлением даже тогда, когда перестала быть нормой для меня. Спас меня Дино.

Откуда только взялась в нем такая настойчивость — каждый день в 12.00 его машина неизменно стояла под окнами. В 18.00 он привозил меня обратно и ждал целый час, пока я купала и укладывала детей. По­том снова увозил меня куда-нибудь. Посещение баров, дискотек, кино стало для меня привычным делом. А Дино удивлялся, как можно было провести 4,5 месяца в Дрездене и почти ничего не увидеть. «У меня же не было тебя», — подлизывалась я. Только его губы начинали складывать­ся в улыбку — и я уже знала: новое приключение нам обеспечено. Мы ка­тались по Дрездену, с Дино я впервые увидела Берлин, а еще у нас был «наш» лес. Там прошла первая после знакомства встреча — мне непре­менно хотелось выехать на природу. И с тех пор лес был свидетелем на­ших самых сокровенных разговоров, наших тайн, бурных ссор и прими­рений.

Мне казалось, что этот человек навсегда вошел в мою жизнь (какая же я была глупая!), а вместе с ним прочно зацепился в ней и немецкий язык. Я запоминала уйму новых слов, половину из которых мне объяснял мой любимый, а остальные — словарь. Трудно представить себе более действенный способ тренировки памяти — держать в голове в течение всей встречи 5-10 незнакомых слов, чтобы дома посмотреть, что же, собственно, имелось в виду. Постепенно я начала думать по-немецки, а общалась я теперь запросто, это просто вошло в привычку. Немцы ста­ли казаться необычайно милыми людьми. Хозяева удивлялись — из мол­чуньи я вдруг превратилась в болтушку, которую трудно остановить.

Я снова училась на курсах, перепрыгнув целый уровень, готовилась сдавать экзамен ZМР. Учитель всегда хвалил меня за то, что я много и правильно говорила.

Немецкий язык стал для меня родным. В отношениях с моим моло­дым человеком царили лад и покой. И лишь одно смущало меня. В мину­ты особой близости, когда мир вокруг переставал существовать, на зем­лю меня возвращала пара непонятных слов, сказанных любимым. Напомню, что родной язык Дино — сербский. На каком же еще языке он должен был выражать самые яркие эмоции. Мои русские восторги были ему понятны, мне его — сербские — нет. Выход я нашла сама — просто на­чала учить сербский. Внимательно прислушивалась к разговорам, на ко­торые раньше не обращала внимание. И снова спрашивала, спрашивала, спрашивала... Скоро я понимала почти все, иногда даже пыталась гово­рить. Хозяйка, услышав однажды мой разговор с Дино по телефону, спросила, на каком языке мы общаемся. Переплетение русского, немец­кого и сербского трудно было понять человеку непосвященному.

Мы почти не ссорились. Жалко, конечно, ведь ссоры были... велико­лепны. Однажды, например, мы повздорили из-за того, что он не прие­хал в обещанное время. Я решила ответить ударом на удар — пошла пить кофе с его другом. А потом вернулась в кафе, где меня уже ждал Дино. Разъяренный — это мягко сказано. Увидев меня в дверях, он встал со сво­его места и изрек: «Иди на кучу!» Соединил мой и свой языки («куча» по-сербски — дом). Я же удивилась: «На какую кучу?» Вдруг мы вдвоем расхо­хотались, обиды были забыты.

Еще одно примирение — достойный эпизод любовного романа. Мы поссорились, и Дино на неделю укатил работать в другой город. Свою вину я осознала на следующий день. Не могла даже вообразить, что те­перь придется уснуть, не услышав ставшего традиционным Ich liebe Dich, Schaetzchen! Набрала его номер. Телефон был отключен. Я распла­калась и не спала почти всю ночь. Он не звонил целую неделю, а его теле­фон не работал. Я не находила себе места. В субботу (я знала, что он уже приехал) бродила по всем местам, где могла бы его встретить. Бесполез­но. Поехала домой. Мне нужно было с ним поговорить, сказать, как мне его не хватает.

И я начала писать. Душевные метания не прошли даром — я написала 4 листа. Искала незнакомые слова в словаре, потому что вы­разить хотелось именно то, что думала, пару раз даже заглянула в грамма­тический справочник. Не могла же я отправить письмо моему Дино с ошибками! Выбежала на секунду к почтовому ящику и... наткнулась на его машину. Оказывается, он ждал уже больше часа. Почему он тогда не позвонил, до сих пор остается для меня загадкой. Сказал, что чувство­вал — я должна выйти. А его телефон не был отключен, он сломался. Письмо я все еще держала в руках, мы сели в машину и я начала читать. В конце второй страницы я уже не пыталась сдерживать слезы, а потом слезы покатились и у него. Наши рыдания сблизили нас еще больше. Мы писали часто: если он уезжал работать, даже если не заставали друг друга дома. Иногда легче выразить на бумаге то, что трудно сказать. Я даже на­чала писать стихи на немецком. Потом в Институте им. Гете письменную часть экзамена я сдала за полчаса, вместо 1,5 положенных.

Моя история не завершилась пышной свадьбой, на которой говори­ли бы на разных языках, а понять ВСЕ могли бы только молодожены. Мы просто расстались навсегда. Но чем чаще я вспоминаю месяцы моей «иностранной» любви, тем четче осознаю простую истину — не было бы ее, я бы не говорила по-немецки почти как на родном языке и не понима­ла бы ни слова по-сербски. Конечно, это не единственное и не главное из того, что я вынесла из этих отношений, но и это очень существенно.

Такой способ изучения языка очень эффективен. Преимущества его очевидны. Ради любимого пойдешь на все, выучишь даже ненавистный язык. У любимого человека не постесняешься спросить любую глупость, а задавать по­добные вопросы учителю или просто знакомому не каждый отважится. Общаясь с любимым человеком, очень быстро привыкаешь мыслить на ино­странном языке. Жаргонные и просторечные выражения, запросто употребляемые, очень быстро превращают из иностранки в свою. Развивается не только разговорная речь, если писать друг другу. Единственный минус — нельзя заставить себя влюбиться, это или есть или этого нет. Сейчас я пытаюсь учить английский язык. Пока мне это не очень-то удается. Все чаще думаю, где же можно встретить молодого и красивого англичанина?